Потаённый Пришвин

Н.К. Куренкова, 
преподаватель Сергиево-Посадского филиала Всероссийского государственного университета кинематографии им. С. А. Герасимова

к 150-летию со дня рождения М.М. Пришвина

Однажды, совершая прогулку по Сергиеву Посаду, на Вифанской улице, недалеко от Скитских прудов, я увидела небольшой бревенчатый дом на высоком каменном подклете (устаревшее славянское название нежилого нижнего этажа под верхним жилым помещением), в котором, как указано на памятной доске, с 1926 по 1937 годы жил и работал русский писатель, прозаик, публицист  Михаил Михайлович Пришвин. Расположение  дома Пришвина очень символично. Вифанская улица ведет к Скитским прудам и далее к двум лаврским скитам: Черниговско-Гефсиманскому и Спасо-Вифанскому. В одном из писем М. Горькому Пришвин писал: «Для писателя нет лучше городов, чем Питер и Сергиев».
 Со скитами Пришвина связывала не только географическая близость, но и могила его давнего знакомого Василия Васильевича Розанова. На этой дороге к двум монастырским скитам будто пересеклись пути Пришвина и религиозного писателя-философа Василия Розанова, погребенного в Черниговской обители.  «В судьбе моей как человека и как литератора большую роль сыграл учитель Елецкой гимназии и гениальный писатель В.В. Розанов. Нынче он скончался в Троице-Сергиевой лавре», – писал Пришвин в 1919 году. Первое их знакомство было связано с неудавшимся побегом елецкого гимназиста Михаила на лодке в «Азию». За тридцать верст от школы Пришвин с двумя товарищами был пойман становым и возвращен обратно. Беглеца подняли на смех: «Поехал в Азию, приехал в гимназию». Только учитель географии Розанов вступился за Михаила, сказав, что его побег – это не простая глупость, а признак высшей жизни в душе мальчика. Пришвин писал: «Я сохранил навсегда благодарность Розанову за его смелую по тому времени и необыкновенную защиту».
Спустя годы они встретились на религиозно-философском семинаре в Санкт-Петербурге. Розанов удивился, узнав в молодом писателе своего ученика, и на этот раз оставил ему новое напутствие: «быть поближе к лесам». Дом в Загорске (прежнее название Сергиева Посада) в этом смысле вполне удовлетворял этому пожеланию, потому что находился недалеко от  Черниговского леса.
Долгие годы Розанов и Пришвин находились в тесном кругу литераторов, у них было немало общих знакомых. Пришвин считал Розанова своим «литературным опекуном», часто сравнивал себя с ним и мог изобразить бывшего учителя в автобиографическом романе «Кащеева цепь».
Роман «Кащеева цепь» принято называть лирической эпопеей. Перед нами «сказка жизни писателя». В вводной главе «Зайчик» автор рассказывает о том, как задумал сделать эту сказку, «очень близкую к собственной жизни и очень далекую». В основе романа -  путь человека к счастью, к открытию себя, мира и правды, которая напоминает  путешествие в неведомую страну, в «иное царство». И как в каждой сказке – победа Добра над Злом.
Волшебно-сказочные традиции прослеживаются  в построении романа.
В начале повествования описано раннее детство героя и  запомнившийся младшему сыну странный «дар» умирающего отца (нарисованные голубые бобры). Над бесполезным «даром» смеются взрослые, называя покойника фантазером, с горечью вспоминая, что семья разорена. Точно так же начинаются волшебные сказки о младших детях, обделенных при разделе имущества, но добивающихся счастья и богатства.
Сказочное начало ощущается и в том, что главный герой, повзрослев, стремится помочь людям и одновременно найти себя, разорвав таинственную Кащееву цепь. Вся жизнь героя укладывается в сказочные схемы.
В главе о белом перепеле автор использует слова и ритмы, подобные сказочным (период детства Курымушки), затем, по мере взросления Миши Алпатова, в роман входят элементы образности волшебной сказки (образ Марьи Моревны, таинственная цепь, которой сковал всех Кащей Бессмертный), а также впервые происходящее, собственный «образ» жизни предстаёт в виде сказки.
В автобиографической сказке детства наивно-романтический и доверчивый взгляд ребенка на жизнь соединяется с мудростью взрослого: Курымушка видит себя Иваном-царевичем, который должен разбудить, спасти Марью Моревну. Детское чувство сказки соединяется с вечными идеями христианской мудрости и милосердия. Курымушке снится: «Тихий гость вошел с голубых полей. Несет по облакам светлого мальчика Сикстинская прекрасная дама. Гость пришел не один, с ним вместе с голубых полей смотрят все отцы от Адама с новой и вечной надеждой: «Не он ли тот мальчик, победитель всех страхов, снимет с них Кащееву цепь».
Следующий этап жизни Курымушки - учеба в гимназии. Пришвин воссоздает сказочно-приключенческое отношение к жизни - это мечта и стремление мальчика-гимназиста в неведомое, в забытую и желанную страну «без имени и без территории», которая обернулась реальным побегом из гимназии, «сказкой странствий».
Любого встреченного на жизненном пути человека, каждое событие герой «Кащеевой цепи» стремится «вписать» в свою сказку. Так, о директоре гимназии Алпатов говорит: «Вот он, страшный Черномор, поймал человека и потянул, потянул к себе».
В финале романа нет традиционной свадьбы, но достигнута более важная цель: уничтожено Зло, разбиты звенья Кащеевой цепи. Сказка не покидала героя на протяжении жизни. Отдельные ее мотивы стали «сквозными»: «голубые бобры» из завещания умирающего отца, возможно, обитают в неведомой стране, которую Алпатов ищет всю жизнь; таинственный гость с волшебной палочкой, «великий художник», появившийся в детстве, служащий красоте мира, завершает сюжетную часть романа. 
Таким образом, в автобиографической повести  соединились сказочные традиции и поиски героя своего места в жизни. Это произведение стало для меня настоящим открытием «другого» Пришвина.